Био-тек - направление в архитектуре, которое, в противоположность хай-теку, обращается не к элементам конструктивизма и кубизма, а к природным формам. Последователи этого стиля стремятся воплотить в необычном дизайне принципы «зеленого» строительства. Стиль био-тек развился из бионики - прикладной науки, сторонники которой для решения сложных технических задач ищут вдохновения в природе. Подобные принципы применял еще Леонардо да Винчи, когда проектировал летательные аппараты, наблюдая за птицами. Есть мнение, что в новое время первый шаг на пути становления концепции био-тека сделал британский архитектор Фрэнк Ллойд Райт в 1939 году. По его словам, архитектурное сооружение должно быть похоже на живой организм, который растет в соответствии с законами природы, в гармонии с окружающей средой. Это единство искусства, науки и религии он назвал органической архитектурой. В эпоху господства строгих форм неоклассицизма эти тезисы прозвучали совершенно неожиданно и ново. Био-тек в современном понимании возник в конце XX - начале XXI веков и поныне находится на этапе формирования. Самые известные архитекторы, создавшие проекты зданий в стиле био-тек: Грег Линн, Кен Янг, Майкл Соркин, Фрай Отто, Ян Каплицкий, Николас Гримшоу, Сантьяго Калатрава и Норман Фостер. Среди их работ несколько общественных зданий, например, Национальный космический центр Великобритании, Город искусств и наук в Валенсии, Художественный музей Милуоки, Лондонский «Корнишон». Встречаются также и жилые дома, например, «Наутилус» в Мексике. Здания в стиле био-тек часто несимметричны, имеют форму коконов, деревьев, паучьей сети - всего того, что встречается в живой природе. Можно встретить дома, похожие на раковины моллюсков, или постройки, повторяющие контуры яйца. При этом природные формы могут заимствоваться по-разному: Пространство организуется в виде форм, наблюдаемых в неживой природе. Пример - дом в виде яйца, спроектированный бельгийской архитектурной студией dmvA. Здания также могут иметь форму гнезд или пещер. Здания повторяют формы животных, людей или частей их тел (зооморфизм, антропоморфизм), а также растений (фитоморфизм). Пример - гостиница в виде медузы, которую спроектировал Майкл Соркин. Производятся материалы, подобные природным структурам (в виде пчелиных сот, пузырей, волокон, паутины, слоистых конструкций). Био-тек воплощает философскую концепцию, смысл которой - создать новое пространство для жизни человека как творения природы, объединив принципы биологии, инженерного дела и архитектуры. Именно поэтому дома в этом стиле чаще всего становятся экологичными. В зданиях устанавливают солнечные батареи, коллекторы для сбора дождевой воды, устраивают террасы с зелеными насаждениями, отдается предпочтение естественным освещению и вентиляции. Иногда природные формы используются для решения непростых инженерных задач, непосредственно не связанных с архитектурой. Например, искусственный остров Пальма-Джумейра в Дубае создан в виде кроны финика. Именно такая форма обеспечивает оптимальное соотношение продолжительности береговой линии и длины пути до наиболее удаленных от корня пальмы жилых объектов.
Био-тек или бионика - название современной «нео-органической» архитектуры, где выразительность конструкций достигается заимствованием природных форм. Нередко противопоставляется хай-теку.
Элементы бионики присущи зданиям немецкого экспрессионизма 1920-х гг. и структурного экспрессионизма 1960-х. Как было установлено ещё экспрессионистами, прямое копирование природных форм не приносит положительных результатов, так как в архитектурном сооружении появляются нефункциональные зоны. Концепция биоурбанистики предполагает не только опосредованное, но и прямое использование форм живой природы в архитектуре (в виде элементов природного ландшафта, живых растений).
Био-тек (bio-tech) - направление в архитектуре, которое, в противоположность хай-теку, обращается не к элементам конструктивизма и кубизма, а к природным формам. Бионика происходит от греческого слова, означающего «элемент жизни». Последователи этого стиля стремятся воплотить в необычном дизайне принципы «зеленого» строительства.
Стиль био-тек развился из бионики - прикладной науки, сторонники которой для решения сложных технических задач ищут вдохновения в природе. Подобные принципы применял еще Леонардо да Винчи, когда проектировал летательные аппараты, наблюдая за птицами.
Есть мнение, что в новое время первый шаг на пути становления концепции био-тека сделал британский архитектор Фрэнк Ллойд Райт в 1939 году. По его словам, архитектурное сооружение должно быть похоже на живой организм, который растет в соответствии с законами природы, в гармонии с окружающей средой. Это единство искусства, науки и религии он назвал органической архитектурой. В эпоху господства строгих форм неоклассицизма эти тезисы прозвучали совершенно неожиданно и ново.
Этот архитектурный стиль находится в процессе активного становления, в результате чего его теоретическая и исследовательская компонента преобладает над градостроительной практикой. Главное противоречие архитектурной бионики: консервативная прямоугольная планировка и конструктивная схема зданий противостоит биоморфным криволинейным формам, оболочкам, самоподобным фрактальным формам. Достойное эстетическое и экономически оправданное решение этого противоречия - одна из основных задач био-тека.
В мировой архитектурной практике за прошедшие 40 лет использование закономерностей формообразования живой природы приобрело новое качество и получило название архитектурно-бионического процесса и стало одним из направлений архитектуры хай-тека. Био-тек в современном понимании возник в конце XX - начале XXI веков и поныне находится на этапе формирования.
Самые известные архитекторы, создавшие проекты зданий в стиле био-тек: Грег Линн, Кен Янг, Майкл Соркин, Фрай Отто, Ян Каплицкий, Николас Гримшоу, Сантьяго Калатрава и Норман Фостер. Среди их работ несколько общественных зданий, например, Национальный космический центр Великобритании, Город искусств и наук в Валенсии, Художественный музей Милуоки, Лондонский «Корнишон». Встречаются также и жилые дома, например, «Наутилус» в Мексике.
Здания в стиле био-тек часто несимметричны, имеют форму коконов, деревьев, паучьей сети - всего того, что встречается в живой природе. Можно встретить дома, похожие на раковины моллюсков, или постройки, повторяющие контуры яйца. При этом природные формы могут заимствоваться по-разному:
Пространство организуется в виде форм, наблюдаемых в неживой природе. Пример - дом в виде яйца, спроектированный бельгийской архитектурной студией dmvA. Здания также могут иметь форму гнезд или пещер.
Здания повторяют формы животных, людей или частей их тел (зооморфизм, антропоморфизм), а также растений (фитоморфизм). Пример - гостиница в виде медузы, которую спроектировал Майкл Соркин.
Производятся материалы, подобные природным структурам (в виде пчелиных сот, пузырей, волокон, паутины, слоистых конструкций).
Био-тек воплощает философскую концепцию, смысл которой - создать новое пространство для жизни человека как творения природы, объединив принципы биологии, инженерного дела и архитектуры. Именно поэтому дома в этом стиле чаще всего становятся экологичными. Бионическая архитектура предполагает создание домов являющихся естественным продолжением природы, не вступающих с ней в конфликт.
Бионическая архитектура в своем дальнейшем развитии стремится к созданию экодомов – энергоэффективных и комфортных зданий с независимыми системами жизнеобеспечения. Конструкция такого дома предусматривает комплекс инженерного оборудования. В зданиях устанавливают солнечные батареи, коллекторы для сбора дождевой воды, устраивают террасы с зелеными насаждениями, отдается предпочтение естественным освещению и вентиляции. При строительстве используются экологически совместимые с человеком материалы и строительные конструкции.
В идеале, дом будущего – это автономная самообеспечивающаяся система, органично вписывающаяся в природный ландшафт и существующая в гармонии с природой. Бионический стиль равнозначен по своему содержанию понятию экоархитектура и напрямую связан с экологией.
Архитектурно-строительная бионика
изучает законы формирования и структурообразования живых шуб, занимается анализом конструктивных систем живых организмов по принципу экономии материала, энергии и обеспечения надежности. Нейробионика изучает работу мозга, исследует механизмы памяти. Интенсивно изучаются органы чувств животных, внутренние механизмы реакции на окружающую среду и у животных, и у растений.
Яркий пример шубной архитектурной бионики - полная аналогия строения стеблей злаков и современных высотных сооружений. Стебли злаковых растений способны выдерживать большие нагрузки и при этом не ломаться под тяжестью соцветия. Если ветер пригибает их к земле, они быстро восстанавливают вертикальное положение. Их строение сходно с конструкцией современных высотных фабричных труб - одним из последних достижений инженерной мысли. Обе конструкции внутри полые. Склеренхимные тяжи стебля растения играют роль продольной арматуры. Междоузлия (узлы) стеблей - кольца жесткости. Вдоль стенок стебля находятся овальные вертикальные пустоты. Стенки трубы имеют такое же конструктивное решение. Роль спиральной арматуры, размещенной у внешней стороны трубы в стебле злаковых растений, выполняет тонкая кожица. Однако к своему конструктивному решению инженеры пришли самостоятельно, не «заглядывая» в природу. Идентичность строения была выявлена позже.
Бионика подтверждает, что многие человеческие изобретения имеют аналоги в живой природе, например, застежки «молния» и «липучки» были сделаны на основе строения пера птицы. Бородки пера различных порядков, оснащенные крючками, обеспечивают надежное сцепление.
Известные испанские архитекторы М. Р. Сервера и Х. Плоз, активные приверженцы бионики, с 1985 г. начали исследования «динамических структур», а в 1991 г. организовали «Общество поддержки инноваций в архитектуре». Группа под их руководством, в состав которой вошли архитекторы, инженеры, дизайнеры, биологи и психологи, разработала проект «Вертикальный бионический город-башня». Через 15 лет в Шанхае должен появиться город-башня (по прогнозам ученых, через 20 лет численность Шанхая может достигнуть 30 млн человек). Город-башня рассчитан на 100 тысяч человек, в основу проекта положен «принцип конструкции дерева».
Башня-город будет иметь форму кипариса высотой 1228 м с обхватом у основания 133 на 100 м, а в самой широкой точке 166 на 133 м. В башне будет 300 этажей, и расположены они будут в 12 вертикальных кварталах по 80 метров. Между кварталами - перекрытия-стяжки, которые играют роль несущей конструкции для каждого уровня-квартала. Внутри кварталов - разновысокие дома с вертикальными садами. Эта тщательно продуманная конструкция аналогична строению ветвей и всей кроны кипариса. Стоять башня будет на свайном фундаменте по принципу гармошки, который не заглубляется, а развивается во все стороны по мере набора высоты - аналогично тому, как развивается корневая система дерева. Ветровые колебания верхних этажей сведены к минимуму: воздух легко проходит сквозь конструкцию башни. Для облицовки башни будет использован специальный пластичный материал, имитирующий пористую поверхность кожи. Если строительство пройдет успешно, планируется построить ещё несколько таких зданий-городов.
В архитектурно-строительной бионике большое внимание уделяется новым строительным технологиям. Например, в области разработок эффективных и безотходных строительных технологий перспективным направлением является создание слоистых конструкций. Идея заимствована у глубоководных моллюсков. Их прочные ракушки, например у широко распространенного «морского уха», состоят из чередующихся жестких и мягких пластинок. Когда жесткая пластинка трескается, то деформация поглощается мягким слоем и трещина не идет дальше. Такая технология может быть использована и для покрытия автомобилей.
Литература
Моделирование в биологии, пер. с англ., под ред. Н. А. Бернштейна, М., 1963.
Парин В. В., Баевский Р. М. Кибернетика в медицине и физиологии, М., 1963.
Вопросы бионики. Сб. ст., отв. ред. М. Г. Гаазе-Рапопорт, М., 1967.
Мартека В. Бионика, пер. с англ., М., 1967.
Крайзмер Л. П., Сочивко В. П. Бионика, 2 изд., М., 1968.
Брайнес С. Н., Свечинский В. Б. Проблемы нейрокибернетики и нейробионики, М., 1968.
Библиографический указатель по бионике, М., 1965.
Игнатьев М. Б. Артоника // Статья в словаре-справочнике «Системный анализ и принятие решений»изд. Высшая школа, М., 2004.
Мюллер, Т. Биомиметика: National Geographic Россия, май 2008, с. 112-135.
Lakhmi C. Jain; N.M. Martin Fusion of Neural Networks, Fuzzy Systems and Genetic Algorithms: Industrial Applications. - CRC Press, CRC Press LLC, 1998
Емельянов В. В., Курейчик В. В., Курейчик В. Н. Теория и практика эволюционного моделирования. - М: Физматлит, 2003.
Архитектурная бионика. Под редакцией Ю. С. Лебедева.-М.:Стройиздат, 1990. 269с.
Васильков Г. В. Эволюционная теория жизненного цикла механических систем. Теория сооружений. — М.: Издательство ЛКИ, 2008. 320 с.
11 июля 2015 года на федеральной государственной радиостанции «Маяк», в летней студии парка Сокольники, состоялась передача из цикла «Человек наук» по теме «Жилое пространство будущего», но которую был приглашен архитектор-фантаст, футуролог, член «Ассоциации футурологов России» Артур Скижали-Вейс.
Очень знаменательно, что эфир состоялся спустя ровно 101 год со дня опубликования знаменитого «Архитектурного манифеста футуризма», что стало своеобразным знаком и стимулом для написания этой статьи.
Журналисты сфокусировали свои вопросы вокруг общих тенденций развития современной архитектуры и футурологических прогнозов архитектуры будущего. В передаче рассматривались и приводились примеры московских построек советского периода, и современных российских построек в качестве знаковых ориентиров развития архитектуры.
В ходе радиоэфира выявилось, что сегодня такие понятия как «Футуризм», «Конструктивизм», «Футурология» в массовом сознании - это тождественные понятия. Журналисты и аудитория слушателей смешивают стили, течения и направления не соотнося принадлежность тех или иных архитектурных объектов своей эпохе, а также игнорируют процессы и задачи, которые возникают на каждом историческом этапе развития современной архитектуры.
К концу передачи стало понятно, что пришло время детально разобраться, что такое вообще «Эволюция Модернизма» с позиций «Архитектурной футурологии» которая началась с выхода Манифеста архитектурного футуризма и продолжается до сих пор.
Почему основные архитектурные стили «Модернизма» - «Футуризм», «Конструктивизм», «Функционализм», «Постмодернизм» и «Хай-тек», последовательно исторически сменяющие друг друга становятся звеньями одной эволюционной цепи, которая возникает вслед за научно-техническими открытиями и технологическими прорывами общества?
На мой взгляд, спустя столетие существования «Модернизма» настал черед провести исследование и сделать футурологический анализ, дав важные системные научные определения происходящих исторических процессов в формировании принципов построения Современной архитектуры и архитектуры Будущего.
Сразу оговорюсь, что моя аналитическая задача не стоит в хронологическом рассмотрении всех подряд архитектурных стилей, творчества всех известных архитекторов и их построек, а лишь в исследовании только наиболее важных узловых безоткатных тенденций развития эволюции «Модернизма».
1. «Футуризм»
Начну с фактов истории. «Футуризм» как направление появилось в 1909 году с момента появления легендарного манифеста итальянского писателя и поэта Ф. Т. Маринетти . Манифест провозгласил культ будущего и разрушение прошлого. Этот текст стал основополагающим документом всех футуристических авангардистских течений в искусстве начала XX века.
В 1914 году к манифесту Маринетти присоединился Антонио Сант-Элиа , который опубликовал свой «Манифест архитектуры футуризма». В нем Сант-Элиа впервые в истории представил современный город в виде сложной механизированной и электрифицированной системы.
Идеи урбанизации и технизации среды обитания, пионером которых был Сант-Элиа, оказались плодотворными для всей мировой архитектуры послевоенного периода. Это была отправная точка, с которой стартовал исторический процесс поиска новых путей развития Современной архитектуры и Архитектуры будущего.
Опережающие взгляды на развитие архитектуры поражают сегодня в XXI веке своей прозорливостью и точностью намеченных тенденций. Хочу процитировать его формулировки:
«Мы чувствуем, что теперь мы не люди соборов, величественных зданий и дворцов, а люди больших гостиниц, железнодорожных станций, бескрайних дорог, колоссальных портов, крытых рынков, освещенных галерей, прямых проспектов и целительного сноса зданий. Мы должны выдумать и заново создать футуристский город, похожий на огромную строительную площадку – бурлящий, легкий, изменчивый, каждая часть которого подвижна. Выдумать и создать футуристский дом, похожий на огромную машину. Лифтам не придется больше прятаться в лестничных клетках, как одиноким червям, - бесполезные лестницы отменят, лифты же будут карабкаться по фасадам, как железно-стеклянные змеи. Дом из цемента, стекла и железа, без росписи и без скульптуры; дом, вся красота которого во врожденной красоте его линий и рельефов, необычайно уродливый в своей механической простоте, высокий и широкий настолько, насколько это необходимо, а не по предписанию городских законов. Дом этот будет возвышаться на краю бурлящей пропасти – улицы, которая больше не будет ковриком, расстеленным на уровне дверей, а углубится в землю на несколько этажей. По ней будет двигаться городской транспорт, а сами улицы будут соединены между собой переходами – от металлических мостиков до скоростных эскалаторов…»
Однако если футуристы прекрасно предугадали потенциал роста и наметили точки отсчета координат новой архитектуры, то настолько же ошибочно ратовали за уничтожение всей исторической классической архитектуры.
Сант-Элиа писал: «Я борюсь против и презираю: Всю классическую архитектуру – величественную, жреческую, театральную, декоративную, монументальную, изящную и ласкающую глаз. Презираю бальзамирование, восстановление и воспроизведение старинных памятников и дворцов…» .
Пафос разрушения старого, нигилистические эстетические концепции нередко диктовались в это время экзальтированным ожиданием полного обновления не только внешних форм жизни, но и глубинных основ всей культуры. Да здравствует новая революция и новая архитектура, не подчиняющаяся законам исторической преемственности.
«В современном мире процесс последовательного стилистического развития архитектуры останавливается. Архитектура отрывается от традиции. И ничего не остается, как начать все сначала» - из Манифеста Сант-Элиа.
Все это было глубоким заблуждением футуристов и как потом стало ясно, сам Футуризм последовательно и прочно укладывался в общий ход истории архитектуры, как новое архитектурное течение, отражающее промышленно-индустриальную революцию общества начала 20 века. Техногенная эстетика стала вытеснять впоследствии весь внутренний и внешний классический декор и стиль 19 века, однако до полной глубокой технологической революции в архитектуре еще было очень далеко.
Сам «Футуризм» позже породил целую волну новых архитектурных стилей, которые, так или иначе, апеллировали к его идеологии – Конструктивизм, Функционализм и т.д. С легкой руки Сант-Элиа началась эра «Машинной идеологии», которая продолжается до сих пор, но об этом еще немного позже.
2. «Конструктивизм»
Идеями итальянских футуристов заразились советские конструктивисты. Исторически известно о тесной связи итальянского и российского «Футуризма». Советские конструктивисты стали предтечами зарождения нового интернационального языка архитектуры – «Модернизма», который стал позже быстро охватывать развитые страны Европы и мира.
«Архитектурный модернизм» (фр. modernisme, от фр. moderne - новейший, современный) - движение в архитектуре двадцатого века, переломное по содержанию, связанное с решительным обновлением форм и конструкций, отказом от стилей прошлого.
«Конструктивизм» получил свое первое мощное развитие именно в Советской России в 1920 – 1930 годы. Среди наиболее известных мастеров «Советского конструктивизма»: В. Татлин, К. Мельников, И. Голосов, братья Веснины, И. Леонидов, Я. Чернихов и др.
Конструктивисты провозгласили: «Тектоника, конструкция и фактура – мобилизующие материальные элементы
индустриальной культуры»
из статьи А. М. Гана, 1922 г. В «Конструктивизме»
основную роль отдавали динамике конструкций, вертикалей и горизонталей
строения, свободе плана здания.
Постройки конструктивизма были связаны напрямую с быстрым развитием фабричного производства и появлением нового индустриального быта рабочих. Это было время, когда впервые началось активное сращивание промышленной и гражданской архитектуры, началось активное заимствование пластического языка и перенос конструктивных решений в общественное и жилое строительство.
К памятникам конструктивизма относятся: фабрики-кухни, дворцы культуры и труда, рабочие клубы, дома-коммуны и т.д. Характерным примером постройки времени «Конструктивизма» в Москве можно назвать Дом культуры имени С. М. Зуева , построенный Ильей Голосовым в 1929 году.
В этой постройке наглядно видно, каким удачным и результативным на практике оказался процесс фабричного заимствования и формирования новой архитектоники индустриальной эстетики зданий. Несмотря на всю продуктивность конструктивистских методов, важность архитектурных открытий, революционность взглядов и пафос пролетарских лозунгов следующим важным шагом в становлении современной архитектуры «Модернизма» стал «Функционализм». Стоит добавить, что поздний «Конструктивизм» был впитан, существенно доработан и развит именно функционалистами.
3. «Функционализм»
У истоков возникновения «Функционализма» стояла высшая школа строительства и художественного конструирования в Германии «Баухауз» (1919 – 1933 гг.). Основоположники раннего функционализма В. Гропиус и Людвиг Ми сван Дер Рое стали директорами этой школы. Вальтер Гропиус считал, что в новую эпоху архитектура должна быть строго функциональной, экономичной и ориентированной на технологии массового производства.
Переломив многовековую традицию с XV по XIX век и отступив от повсеместного использования классических ордеров, архитекторы поняли несоответствие избыточности украшений техническим реалиям наступившего индустриального времени.
«В начале новые здания казались невыносимыми в своей наготе, но со временем общество научилось ценить ясные очертания и компактные формы нового стиля». Теоретические установки функционалистов сводились к лозунгу: «То, что утилитарно и удобно, то и красиво!»
С важным уточнением: «Лучшие создания функционализма красивы потому, что дизайнеры обладают вкусом и художественным чутьем». Так же как и футуристы, функционалисты «Баухауза» выпустили свой манифест 1919 года, где архитектура была названа ведущим направлением в дизайне.
В своей деятельности «Баухауз» активно использовал многие находки и опыт русских конструктивистов. В 1922 году к ведущим преподавателям школы присоединился знаменитый русский авангардист Василий Кандинский , который преподавал «Основы художественного проектирования».
Важно отметить, что состав преподавателей школы был интернациональным коллективом, а в его стенах и лабораториях создавался и преподавался универсальный экспериментальный язык архитектуры нового времени. После окончательного закрытия школы нацистами в 1933 году его педагоги и ученики разъехались по всему миру, распространяя свое учение.
Существовали также тесные связи между немецкой школой «Баухауз» и СССР. Так в 1931 году бывший директор школы Ханнес Мейер в сопровождении 7 учеников переехал в Москву. Немецкие архитекторы трудились над созданием соцгородов в Магнитогорске, Свердловске, Орске, Перми и других.
После того как идеи «Баухауза» разошлись по миру начался второй этап развития Функционализма как «Интернационального» стиля. Самой знаковой и авторитетной силой этого периода стал французский архитектор Ле Корбюзье .
Корбюзье смог существенно расширить практические архитектурные приемы и палитру Функционализма. Проведя тщательный отбор и фильтрацию того что было сделано до него, он сумел выработать собственную теоретическую платформу получившую название «Пять отправных точек архитектуры» , которую потом взяли на вооружение все архитекторы мира стремящиеся создавать современную архитектуру:
Примечательно, что именно Витрувий первым из теоретиков архитектуры поставил задачу достижения золотой середины между теорией и практикой, описав шесть основных принципов архитектуры еще в 1 веке до н.э.
Эту золотую середину Корбюзье удалось достичь в его знаменитой постройке многоквартирного жилого дома в Марселе в 1952 году. Так называемый «Марсельский блок» полностью соответствовал его «пяти отправным точкам». Он был поднят на бетонных столбах, имел эксплуатируемую крышу террасу с солярием и бассейном, стандартизированные квартиры «дуплексы» (в двух уровнях), членения объема и фасада в гармонических пропорциях по системе «Модулор», с использованием полихромии (раскраской в яркие цвета).
Дом был задуман как экспериментальное жилище с идеей коллективного проживания (своего рода «коммуна» - привет советским конструктивистам). Внутри здания – в середине по его высоте – общественный блок: кафетерий, библиотека, продовольственный магазин и т.д. Фактически это был новый тип функционально рационалистического решения жилой единицы дома-комплекса, технологически опередивший свое время.
Ле Корбюзье принадлежит крылатая фраза: «Дом - это машина для жилья». Однако из нашего исследования видно, что это прямое заимствование из Манифеста Сант-Элиа 1914 года и свидетельствует о том, что Корбюзье принял эту «эстафетную палочку» от футуристов развив и дополнив их своими новыми функциональными идеями – серийности и стандартизации.
«Учитесь у машин», - провозглашал он. Жилой дом должен быть совершенной и удобной «машиной для жилья», промышленное или административное здание - «машиной для труда и управления», а современный город должен жить и работать, как хорошо отлаженный мотор. Такой дом-машина собирается из готовых типовых блоков, секций.
Строить индустриальным способом - значило делать это гораздо быстрее и дешевле, чем раньше. Корбюзье известен также как урбанист. Его градостроительные концепции «Лучезарного города» легли в основу принятой в 1933 году «Афинской хартии» . Корбюзье как никто другой из архитекторов-функционалистов рассматривал всю цепочку архитектурного пространства: стандартизированные окно, столб, стена; квартира-ячейка; жилой дом-единица; квартал – из блокируемых домов; весь город как упорядоченный единый механизм с рациональной инфраструктурой.
Следует упомянуть и другого мастера уже позднего функционализма бразильского архитектора Оскара Нимейера - настоящего поэта монолитных железобетонных конструкций. Выразительные постройки с использованием контрастных форм – купольных, перевернутых и чашеобразных, пирамидальных объемов, зданий со стреловидными колоннами и скульптурными пилонами могут считаться образцами не только совершенной архитектурной пластики, но и торжеством новейших строительных технологий, конструктивных и инженерных решений своего времени.
Его «Музей современного искусства» в Нитерое построенный в 1996 году, отчасти больше напоминает приземлившийся космический корабль, чем традиционное здание. «Косые и эллиптические линии являются динамическими и по своей природе обладают в тысячу раз большей эмоциональной силой, чем перпендикулярные и горизонтальные линии; без них всеобъемлющей архитектуры быть не может» - писал А. Сант-Элиа в своем Манифесте, как будто описывая архитектуру Нимейера 80 лет тому назад. Образные, динамические, эмоциональные и одновременно функциональные постройки Нимейера вдохновили следующую плеяду мастеров архитектуры «Хай-тека».
4. «Постмодернизм» и «Метаболизм»
«Постмодернизм» начавшийся с 60-х годов ХХ века, несмотря на его ощутимый отход от тоталитарного жесткого рационализма, функционализма, конструктивизма, типизации и стандартизации по своей сути продолжал эволюционное развитие современной архитектуры на новом этапе в постиндустриальную эпоху развития общества.
Спустя пятидесятилетие, отсчитываемое от манифеста Сант-Элиа, общество сильно продвинулось в научно-техническом, технологическом развитии, встало на путь мультикультурализма и появления единого информационного пространства. В 1969 году в США появились первые серверы, и родился Интернет.
«Постмодернизм» обратился к интерпретативному мышлению, способствовал образованию новых наук: синергетики, экологии, глобалистики, футурологии, моделирования искусственного интеллекта и т.д. Единственной непререкаемой ценностью стало считаться ничем не ограниченная свобода самовыражения архитектора – художника, основанная на принципе «все разрешено».
Возвращение в архитектуру образности, оригинальности, поиск новых форм, отрицание аскетизма, возвращение исторических стилей, иронии и т.д. И что особенно важно для меня – особое гибкое синтетическое архитектурное мышление позволяющее находить новые оригинальные решения.
Огромный теоретический вклад в развитие современной архитектуры и архитектуры будущего в этот исторический период внесла британская группа архитекторов «Аркигрэм» , сформировавшаяся в 1960-х годах, члены группы: Питер Кук, Уорен Чок, Рон Херрон и др.
Аркигрэмовцы привнесли научно-фантастические идеи в архитектуру, использовали научную фантастику для создания своих экспериментальных концептуальных проектов. Они провозгласили новые свойства архитектуры будущего – текучесть, динамизм, трансформация, ничем не сдерживаемая изменчивость, движение в пространстве.
Расширение языка, творческая свобода, ниспровержение понятий, атмосфера игры, увлечение фантастикой порождали совершенно неожиданные проекты: (1964 г.) «Шагающий город», «Компьютер-сити», «Плаг-ин сити», «Моментальный город», «Жилой кокон» и др. Группа «Аркигрэм» беря за основу исходную техническую идею, связанную с техническими экспериментами доводила ее до гротеска, превращая архитектуру в сюрреалистический техно-театр.
Так, например ей была сформулирована идея «драйв-ин-хоум» - дома, в который не входят, а въезжают, и который сам может съезжаться в некое целое и разъезжаться на части. Скафандр космонавта превращен в "дом-одежду", упаковку человеческого тела, которая может быть пальто, домом и даже автомобилем, если ввести в неё мотор. „Аркигрэм“ пророчествует о превращении города в россыпь мобильных капсул среди природной идиллии.
Как тут не вспомнить Антонио Сант-Элиа и Ле Корбюзье с их настойчивым стремлением спроектировать «Дом – машину», с одной существенной оговоркой, что аркигрэмовцы предложили уже не отдельный дом, а весь «Город как гигантскую машину для жилья» заглянув в послезавтрашний день.
Родственным и близким духу «Постмодернизма» можно считать «Метаболизм», зародившийся в Японии в конце 50-х годов XX века. В основу теории «Метаболизма» лёг принцип индивидуального развития живого организма (онтогенеза) и коэволюции . Как определял концепцию «Метаболизма» один из её главных идеологов, Кионори Кикутаке : "Для меня в понятии «метаболизм» самым важным была возможность перестройки сооружения и замены его составляющих в соответствии с требованиями, которые предъявляет наш быстроизменяющийся мир…" в Японии всегда уделялось особое внимание законам эволюции животного и растительного мира. Поэтому природные закономерности стали одной из основ архитектурного метаболизма. Возможно, по похожим биологическим законам должна развиваться и архитектура.
Современные технологии позволяют реализовывать самые смелые проекты, поэтому есть надежда, что опыт метаболистов найдет свое применение и в XXI веке». Отмечу общее сходство с идеологией «Аркигрэм», где также был обозначен принцип постоянной изменчивости архитектуры.
Примечательно, что знаковые урбанистические японские концепт-проекты
метаболистов появились практически в одно время с проектами «Аркигрэм» например
«Эко-сити» и «Марина-сити» К. Кикутаке в 1963 году, что соответствовало общему
духу времени и новаторским поискам в архитектуре.
Ещё один важный признак архитектуры «Метаболизма» - её модульность, ячеистость, нагляднее всего иллюстрируемый на примере построенной башни «Накагин» в Токио, 1972 г., архитектор К. Курокава . Здание состоит из двух взаимосвязанных бетонных башен (11-ти и 13-ти этажей), в которых размещается 140 сборных модулей - «капсул» (4х2.5 м.). Каждый из модулей является автономной единицей, квартирой или офисом. Капсулы могут быть связаны и объединены в целях создания большего пространства. Каждая капсула подключена к одному из двух главных валов лишь четырьмя болтами высокой напряжённости и предназначенных для их смены.
Отмечу, что та же мобильность и капсульность присутствовала и в проектах «Аркигрэм». Это означает появление новой точки отсчета для архитектуры - переход от статической и неподвижной архитектуры к динамической и постоянно обновляемой. Не «целительный снос» из манифеста Сант-Элиа отслуживших зданий, а постоянная ротация и обновление на основе новейших конструктивных решений.
Метафорически мы бы сравнили это с периодическим «сбросом
листвы с деревьев». Тем более что известный проект «Города в воздухе» (1961 г.)
метаболиста А. Исозаки
, образно
похож на огромный лес с бетонными «стволами деревьев» с вертикальными коммуникациями,
а жилые дома-ячейки на большие «листья».
5. «Хай-тек»
Стиль или философия «Хай-тека» (англ. hi-tech, от high technology - высокие технологии) зародилась в недрах «Постмодернизма» в 1970-х и нашла широкое применение в 1980-х. Главные теоретики и по большей части практики «Хай-тека» преимущественно англичане - Норман Фостер, Ричард Роджерс, Николас Гримшоу и другие.
Для становления концепций «Хай-тека» очень важна была деятельность английской группы «Аркигрэм», о которой я написал выше, а также влияние инженерно-технологических разработок и теорий американца Бакминстера Фуллера . На протяжении всей своей жизни Бакминстер Фуллер написал двадцать восемь книг, выработав такие термины как «космический корабль “Земля”», «эфемеризация» и «синергетика». Он также сделал большое число изобретений, в основном в сфере дизайна и архитектуры, наиболее известным из которых является лёгкий и прочный «геодезический купол» - пространственная стальная сетчатая оболочка из прямых стержней.
Бакминстер Фуллер был прародителем нового направления и учителем Нормана Фостера - лидера «Хай-тека».
Стиль «высоких технологий», согласно классификации Ч. Дженкса , относится к позднему «Модернизму»: «Его характеризуют прагматизм, представление об архитекторе как элитном профессионале, сложная простота, скульптурная форма, гипербола, технологичность, структура и конструкция как орнамент, антиисторичность, монументальность».
Архитекторов «Хай-тека» называют новым поколением модернистов, так как, несмотря на иронию 1970-х, они не порывают с традициями европейской архитектуры и не спорят с Витрувием: их произведения очень функциональны, удобны, и в них есть своя красота. «Хай-тек» - это кульминация «Модернизма» и технологическое завершение целой эпохи в архитектуре ХХ века.
Одним из первых важных осуществлённых сооружений «Хай-тека» принято считать Центр искусств имени Ж. Помпиду в Париже (1977 г.), построенный Ричардом Роджерсом и Ренцо Пиано . Оригинальная идея архитекторов была в расположении всех технических конструкций каркаса и арматурных соединений, всех трубопроводов, лифтов и эскалаторов снаружи здания, что позволило высвободить максимум полезной площади в 40 тыс. м².
Каркас и арматурные соединения были выкрашены белым цветом, вентиляционные трубы - синим, водопроводные - зелёным, электропроводка - жёлтым, а эскалаторы и лифты - красным. «Вывернутая на изнанку» архитектура пережила первую волну критики, а затем стала предметом культового восторга и паломничества со всего мира.
По существу было выстроено здание-манифест, которое открыло новые возможности современной архитектуры. Перефразируя функционалистов можно сказать: «То, что высокотехнологично и рационально, то и эстетично!»
С этого момента все архитектурные поиски стали вестись в направлении
остроумных дизайнерских форм опирающихся на высокотехнологичные и
инженерно-конструктивные решения. Я бы сказал, что архитекторы начали искать «оптимальную
дизайнерскую форму машины для жилья».
Опуская далее огромное количество выстроенных зданий в стиле «Хай-тек» в конце ХХ века, остановлюсь на характерной постройке уже начала XXI века, которое можно назвать своеобразной отправной точкой, с которой «Хай-тек» стал претерпевать трансформацию и деление на свои новые разновидности. Небоскреб «Мэри-Экс» построенный Норманом Фостером в 2004 году в Лондоне стал, на мой взгляд, апофеозом философии «Хай-тека». Здание «Мэри-Экс» это огромная сетчатая оболочка аэродинамической формы в виде вытянутого яйца с центральным основанием.
Вокруг всего здания по спирали поднимаются площадки-балконы с зелеными насаждениями, которые завершаются многосветным пространством с панорамными ресторанами и видовой площадкой с отверстием-вытяжкой наверху. Фостер использовал естественную вентиляцию и солнечное освещение таким образом, что офисное здание 180 м. высотой стало потреблять электроэнергии вдвое меньше чем другие постройки такого типа и стало первым экологическим небоскребом.
С этого момента - экологичность, энергоэффективность, рациональность конструктивных решений, применение высоких технологий, использование новейших материалов, красота дизайнерской формы, компьютерные расчеты, учет градостроительных условий и контекст стали устойчивым комплексным трендом современной архитектуры начала XXI века.
6. «Био-тек» и «Эко-тек»
В начале XXI века в мир столкнулся с новыми вызовами и проблемами, порожденными слишком быстрым ускорением научно-технического прогресса, безостановочной индустриализацией, гонкой промышленного производства, рыночной конкуренцией разгоняющей темп жизни, стремительным ростом городов (темпами урбанизации) и ростом численности населения.
Следствием этого явилось безудержное быстрое поглощение природных ресурсов, мощное антропогенное давление на биосферу Земли, исчезновение целых экосистем, загрязнение природы промышленными выбросами и отходами своей деятельности, появление большого количества недовольных жителей Земли – социальной напряженности и т.д. В архитектуре появился так называемый экологический тренд «зеленого строительства», который существенно трансформировал «Хай-тек», способствовал его ускоренной мутации и появлению новых разновидностей «Био-тека» и «Эко-тека».
Окрашенные в зеленый цвет высокие технологии стали своеобразным спасительным инструментом, для противодействия обозначенным вызовам и способствовали поиску и разработке новых архитектурных решений направленных на выживание и спасение человечества, возвращения баланса-равновесия между естественной - природной средой и искусственной - пространством больших городов. В своем исследовании я хочу объединить «Био-тек» и «Эко-тек», поскольку считаю, что оба этих архитектурных стиля имеют общую философию и общие родственные признаки развития.
«Эко-био-тек» имеет связь с прикладной наукой – бионикой, сторонники которой для решения сложных технических задач ищут вдохновение в природе. Архитекторы, создавая архитектуру в стиле «Эко-био-тек» часто заимствуют природные формы коконов, деревьев, паучьей сети, пчелиных сот – все, что встречается в живой природе. Можно встретить здания похожие на раковины моллюсков, гнезда птиц, цветы растений, скелеты рыб и даже крылья стрекозы. «Эко-био-тек» воплощает концепцию, смысл которой создать новое пространство для жизни человека наподобие творений природы.
Объединив принципы биологии, новейшие инженерно-технологические разработки и традиционную архитектуру архитектор стремится создать новый тип бионических зданий являющихся продолжением живой природы, не вступающей в конфликт с окружающим ландшафтом. Дом из чисто «Механической машины для жилья» времен Корбюзье превращается в «Искусственное подобие живого организма».
Бионическая архитектура в своем развитии стремится к созданию энергоэффективных и комфортных зданий с независимыми автономными системами жизнеобеспечения, к использованию возобновляемых источников энергии и экологически совместимых с человеком строительных конструкций и материалов.
Исторически «Эко-био-тек» наследует концепцию «Органической архитектуры» Ф. Л. Райта , идеалом которой являлись целостность и единение с природой. Однако в отличие от «Эко-био-тека» Райт в начале XX века ратовал не за столь радикальное слияние и подчинение существующего природного ландшафта архитектурному «насилию».
Его идеей было плавное гармоничное перетекание природного окружения в архитектурное пространство и формы достаточно вспомнить его знаменитые «Дома прерии» . «Эко-био-тек» наоборот агрессивно и радикально возвращает утраченное единство с природой через проектирование природных симуляций и создания искусственного ландшафта внутри зданий или рядом с ними.
Современные технологические возможности и решения при проектировании позволяют не только воспроизводить или имитировать гармоничное взаимодействие с природой, устраивая вертикальные висячие сады, аквапарки и т.д. но и даже создавать вертикальные фермы для занятий интенсивным сельским хозяйством в крупных мегаполисах. Примером таких решений может служить спроектированный в 2009 году Винсентом Каллебо 132 этажный небоскреб «Стрекоза» для Нью-Йорка.
Всемирно известный лидер «Архибиотики» последнего десятилетия бельгиец Каллебо предложил построить многоэтажную ферму для интенсивного сельского хозяйства в условиях стесненной территории многомиллионного города, чтобы прокормить быстро растущее население и компенсировать нехватку исчезающих с ростом городов сельскохозяйственных площадей. Он спроектировал высокоавтоматизированный агропромышленный комплекс с использованием солнечной и ветровой энергии, системой сбора и очистки воды, переработки СО2 и отходов с использованием энергии биомассы, гидропонные и аэропонные участки для выращивания растений и зерновых, бассейны с рыбой и фермы с животными.
Наглядным примером «зеленой экспансии» Винсента Каллебо может служить его проект «Зеленый Париж 2050 года», где многоэтажные жилые дома превращены в своеобразные сплетающиеся цветочницы-этажерки, создающие настоящий живой искусственный лес.
Среди выдающихся лидеров «Эко-био-тека» можно назвать также испанского архитектора Сантьяго Калатрава построившего в Валенсии «Город искусств и наук» с 1994 по 2005 год. Комплекс сооружений включает: дворец искусств королевы Софии, кинотеатр IMAX – планетарий в виде символического человеческого глаза, интерактивный музей принца Филиппа в виде скелета гигантской рыбы, Ботанический сад и Океанографический музей – «Океанографик». «Океанографик» комплекса имеет самый большой аквариум Европы, океанографический парк разделен на 9 различных зон, каждая из которых представляет собой наиболее значимые экосистемы на планете.
Калатрава, безусловно, наследует динамические, выразительные силуэтные формы, композиционные приемы игры архитектуры с водой Оскара Нимейера, убеждая нас в преемственности и дальнейшем развитии архитектуры «Модернизма».
По моему мнению, будущее архитектуры именно за такими удивительными, образными, пластичными, гармоничными и одновременно высокотехнологичными сооружениями. Пользуясь исторической традицией, сформулируем триаду: Современная архитектура сегодня – это сплав науки, технологии и искусства!
Возникает резонный вопрос, а что же будет дальше с «Модернизмом»? Куда пойдет Эволюция современной архитектуры, какие стили, авангардные течения и направления появятся в архитектуре Будущего? Какие процессы будут происходить в развитии всего мирового общества, что ждет человечество на пути дальнейшего витка научно-технического прогресса?
Архитектурные объекты в стиле био-тека не приемлют равнодушия, их просто невозможно не заметить в массе «правильных» неоклассических и кубических строений. Фито-, зоо- и антропоморфизм - главные черты модернистского направления - превращают коммерческие здания, жилые дома, а теперь и интерьеры в грандиозные трехмерные картины, раскрывающие красоту и очарование творений природы.
Основателем модернистского архитектурного стиля био-тек (биотики) считают британца Фрэнка Ллойда Райта. Свою новаторскую для 1939 года концепцию об органической архитектуре он озвучил как достижение гармонии с природой через строительство сооружений, спроектированных по подобию живых организмов. Райт и его последователи (Грег Линн, Майкл Соркин, Фрай Отто, Кен Янг, Ян Каплицкий) убеждают, что таким образом можно достичь истинного единства трех могущественных сил: искусства, науки и религии.
Зародившись в борьбе за экологический баланс на планете, современная архитектура и интерьер био-тек стремятся к натуральности во всем: от образов до материалов. В идеальном исполнении материалами служат керамика, камень, песок, дерево, стекло, лоза, натуральный текстиль. Найти свое отражение в дизайн-проекте может любой созданный природой объект-образ, способный зацепить, вдохновить на созидание. Пчелиные соты, раковины моллюсков («Наутилус», Наукальпан-де-Хуарес, Мексика), паутина, части тел человека, животные, насекомые и растения («Корнишон», Лондон).
Существенным отличием, кардинально отличающим био-тек от других «натуральных» стилей, стала сложность и трудоемкость воссоздания структур, встречающихся в природе. Вот почему на данном этапе развития направление не обрело практичности. Эксклюзивная отделка, например, будет выглядеть очень натурально и даже грандиозно, но потребует немалых средств. К тому же из-за сложной геометрии бывает сложно сохранить функциональность всей полезной площади здания или дома.
Одновременно красивый, экологичный и комфортабельный дом или интерьер в этом стиле (пока!) могут позволить себе только состоятельные заказчики, иначе придется отказаться от комфорта и экологичности в пользу дивного визуального эффекта.
Сегодня био-тек - интригующий, а благодаря своей уникальности еще и перспективный стиль в архитектуре и искусстве интерьерного дизайна. И интернет-магазин Casa Ricca не мог пройти мимо столь эпатажного направления. У нас можно купить и комфортные диваны в форме медведя, и хрустальные черепа, с изображением чудных насекомых, животных, могучих деревьев, а также много других, достойный вашего внимания аксессуаров в нужном вам стиле. И если пожелаете большего, Casa Ricca Club выполнит для вас эксклюзивный интерьер премиум-класса под ключ.
Био-тек (архитектурная бионика) - современное направление архитектуры, основными чертами которого являются заимствование природных форм. Часто его противопоставляют хай-теку. Вопреки мнению большинства био-тек не просто копирует природные формы, но старается при проектировании сооружений брать в расчет функциональные и принципиальные особенности живых организмов – способность к саморегуляции, фотосинтез, принцип гармоничного сосуществования и т. д. Бионическая архитектура предполагает создание домов являющихся естественным продолжением природы, не вступающих с ней в конфликт.
В архитектурно-строительной бионике большое внимание уделяется новым строительным технологиям. Так в области разработок эффективных и безотходных строительных технологий перспективным направлением является создание слоистых конструкций. Идея заимствована у глубоководных моллюсков. Их прочные ракушки состоят из чередующихся жестких и мягких пластинок. Когда жесткая пластинка трескается, то деформация поглощается мягким слоем и трещина не идет дальше.
Био-тек находится в процессе активного развития, в результате чего многие проекты пока существуют лишь в теории.
Архитектурная бионика возникла не в XX или XXI веке. Еще с древних времен архитекторы использовали природные формы с своих сооружениях. К примеру, гипостильные залы египетских храмов в Луксоре и Карнаке, капители и колонны античных ордеров, интерьеры готических соборов и т. д. Леонардо да Винчи копировал формы живой природы при изображении и конструировании строительных, военных и даже летательных аппаратов. Среди архитекторов XX века выделяется – зачинатель широкого использования биоформ. Спроектированные и построенные Гауди жилые здания, дворец Гуэль, знаменитый Собор Святого Семейства в Барселоне и ныне остаются и непревзойденными архитектурными шедеврами и, одновременно, наиболее талантливым и характерным примером ассимиляции архитектурных природных форм –– их применения и развития.
Активно применяли в своем творчестве природные формы и американцы Фрэнк Ллойд Райт и Луис Салливан. Они считали, что архитектурная форма, как и в живой природе, должна быть функциональной и развиваться как бы «изнутри наружу».
Считают одним из основных представителей био-тека. Среди весьма многочисленных построек Фостера наиболее значительны – лондонский Фред Олсен-сентр (1967), где впервые было масштабно применено столь модное впоследствие зеркальное остекление – близкое по духу здание фирмы «Уиллис Фабер энд Дьюм» в Ипсуиче (1974), многофункциональный, насквозь просматриваемый и тесно связанный с природным окружением Сейнсбери-сентр в Норвиче (1977), Рено-сентр близ Суиндона (1983), – с экспрессивным, «барочным» контрастом опорных колонн и подвешенных на них модулях перекрытия, – небоскреб Шанхайского банка в Гонконге (1981–1986), в процессе сооружения которого поэтапно перестраивалось уже существующее здание, функционально реструктурированное с применением китайских традиций «фэн-шуй»; центральным помещением банка стал 12-этажный атриум, дополнительно освещаемый с помощью солнечного рефлектора. В 1991–1992 по проекту Фостера было возведено высочайшее здание в Европе, 300-метровый центральный офисный комплекс «Коммерцбанка» во Франкфурте – «зеленая башня», взятая в футляр многоярусных зимних садов. Одно из самых примечательных зданий в карьере Фостера - Башня Мэри-Экс, 30 или Сент-Мэри Экс 30 (англ. 30 St Mary Axe) - 40-этажный небоскрёб в Лондоне, конструкция которого выполнена в виде сетчатой оболочки с центральным опорным основанием. Примечателен открывающейся с него панорамой на город и необычным для центрального Лондона видом. Жители за зеленоватый оттенок стекла и характерную форму называют его «огурец», «корнишон» (англ. The Gherkin). Его иногда называют манифестом био-тека. При постройке Фостер хотел использовать солнечное освещение и естественную вентиляцию. Здание высотой в 180 метров получилось экономичным: потребляет вдвое меньше электроэнергии, чем другие постройки такого типа.
На творческом счету испанца множество музейных и спортивных объектов, всемирно-выставочных и транспортных комплексов, принесших автору признание и награды, включая Притцкеровскую премию. Особенным направлением творчества Сантьяго Калатравы выступают мосты, построенные им по всей планете: в Венеции и городах родной Испании, в столицах Ирландии и Аргентины, в Иерусалиме и Калифорнии и в других странах и городах. Одним из лучших произведений Калатравы признан "Город искусств и наук" в родной Валенсии. Ciudad de las Artes y las Ciencias - мировой образец современной комплексной застройки. "Город" расположился в осушенном русле реки Турия и состоит из пяти зданий, обычно называемых по их валенсийским именам. Среди них Дворец искусств королевы Софии, кинотеатр L"Hemisferic ("Полушарие"), сад-галерея L"Umbracle, Научный музей принца Филиппа, океанографический парк на открытом воздухе L"Oceanografic. Весь комплекс окружен парками, ручьями и бассейнами, а его территория стала популярным местом отдыха жителей и гостей города.
Британский архитектор Николас Гримшоу был президентом Королевской академии художеств Великобритании с 2004 по 2011 год.
Чрезвычайно важным пунктом в позиции Гримшоу является гибкость. Чем более подходящими являются наши решения, тем дольше их можно использовать, - считает он. Представление зданий как организмов, подверженных изменениям, всегда нравилось Гримшоу и было лейтмотивом многих его разработок, особенно в индустриальном проектировании.
Гримшоу указывает на важность пространственного разделения и эксплуатации зданий при решении задач защиты окружающей среды. Чем больше профессиональных знаний при этом будут задействованы, тем меньше ущерб, наносимый природе. Каково место архитектуры в этом процессе? По мнению Николаса Гримшоу, мы можем строить и использовать гораздо более аккуратно. Пример: В Великобритании постройки оцениваются по так называемым «зеленым критериям» сообразно методу Building Research Establishment Environmental Assessment Method (BREEAM). При постройке RAC-Zentrale (1994) in Bradley Stoke архитектурное бюро Гримшоу впервые прибегло к этой методике оценки и в сотрудничестве с консультантами BREEAM проработало 8 пунктов из 10. К критериям BREEAM относятся применяемые строительные материалы и возможности их вторичного использования, а также потребление энергии готовым зданием. Форма RAC- Zentrale очень компактна - и это следующий «положительный пункт». Внешняя система затенения должна защищать рабочие места, находящиеся внутри, а также предотвратить перегрев или охлаждение здания. Одновременно было важно дать возможность служащим увидеть окружающий ландшафт, ведь большинство из них целый день смотрят на экран. Еще одна «пионерская» разработка состояла в том, что в здании не было запроектировано лифтов (за исключением грузовых и предназначенных для инвалидов). Главный вход в трехэтажную постройку расположен на среднем уровне, так что посетителю требуется пройти максимум на один этаж вверх или вниз. Общий обзор пространства лучше всего совершать из атриума, места встреч пятисот сотрудников компании.
Самая известная работа Гримошоу - проект Эдем имел целью ренатуризацию и новое оформление целого склона долины, возникшей в результате добычи каолина. Земля была снова засажена растениями и частично покрыта легкими купольными постройками. Внутри куполов были созданы различные климатические зоны - «умеренно-теплого» и «влажного тропического» климата, в которых должен вырасти регулярный лес.
